В преддверии весеннего оперного фестиваля. "Аида": Андрей Антонов о партии Рамфиса

Мы продолжаем цикл публикаций, посвященных весеннему фестивалю оперного искусства "Лики любви". Напомним, фестиваль откроется 28 марта оперой Дж.Верди "Аида".

Исполнитель партии Рамфиса в фестивальной "Аиде", солист театра, заслуженный артист России, лауреат международных конкурсов Андрей Антонов отвечает на наши вопросы.

- Сколько постановок «Аиды» в вашем репертуаре?
- «Аида» Юрия Александрова – это моя вторая постановка, первая была здесь же, в Самаре, в 1992 году, я в нее ввелся в 1996, когда пришел в театр. Старая постановка тоже шла регулярно и нравилась публике. Вообще у «Аиды» есть мировые традиции, берущие начало еще со времени ее создания, – эта опера должна ставиться очень пышно. В качестве примера можно вспомнить фильм с Софи Лорен, сделанный весьма красочно... Сама по себе опера достаточно статична: в ней присутствуют драматургические коллизии, но в большинстве своем это массовые сцены, когда все вышли и поют. Видимо, эта статичность в том числе объясняется сложностью вокальной партитуры. Но за счет этого место действия можно обогатить какими-то красочными декорациями, костюмами, эффектами, создавать живописные задние планы. На больших площадках, как Арена ди Верона, на сцену часто выводят еще и животных – слонов, лошадей.
В этом смысле «Аида» – очень благодарная опера. Недаром к ней часто обращался Франко Дзеффирелли, известный своей любовью к очень пышным постановкам – у него есть и фильм «Аида», и множество спектаклей в лучших театрах мира, в том числе в Ла Скала.
У Дзеффирелли кстати много фильмов-опер такого плана, в том числе «Травиата» с Терезой Стратас и Пласидо Доминго, которая в советское время шла в кинотеатрах. Я ходил на нее трижды в один день, потому что она мне безумно понравилась. Там было очень много роскоши и в декорациях, и в бутафории.
Новая наша «Аида», в постановке Юрия Александрова, как раз и следует этим традициям зрелищности. Минималистические декорации здесь не годятся, потому что сюжет и события предполагают пышность. В старой постановке «Аиды» декорации были не такими красочными, но тоже смотрелись неплохо. Новый спектакль конечно очень зрелищный, особенно площадь, где звучит знаменитый «Триумфальный марш», там очень эффектно все сделано, с парадом египетских войск, с выходом коня...

- Новая «Аида» зрелищна и в плане решения костюмов, но в старой постановке они выглядели более исторически достоверными…
- Там, действительно, в костюмах реконструировалась эпоха. Мне нравился костюм Рамфиса, он был очень простым и удобным: простыня и жезл. В этой аскетичности персонаж сам начинает себя играть. В новой «Аиде», у Юрия Александрова, совсем другие задачи, здесь все более ярко, динамично, в каких-то сценах добавлены жесты, действия – когда один персонаж другого толкает, бьет, таскает за волосы, душит цепями... И в каком-то смысле для «Аиды» это новаторство, – традиционно постановки статичны и главный акцент делается исключительно на пение, поскольку опера и вокально, и интонационно очень трудная. Юрий Александров, добавив к динамической музыке еще и действие, достиг эффекта жизни на сцене.

- Каким вы видите своего персонажа?
- Рамфис – идеолог. Он – это некая сила политических интриг, сила влияния, «подводных течений». Недаром же именно он разглядел в Радамесе воина, способного принести победу Египту. К Рамфису прислушиваются. Вспомните сцену судилища – Амнерис, дочь фараона, пытается что-то сделать для Радамеса, но последнее слово остается за Рамфисом – и тот ставит точку, вынося смертный приговор. Финальная сцена в гробнице – это уже чистая лирика, а все страсти заканчиваются именно на жреце. Я думаю, что главная задача при создании образа Рамфиса – показать в позах и интонациях значимость этого персонажа. Соблюдать меру в эмоциях, не уйти в них настолько, чтобы глубина его образа разрушилась, и при этом показать, что Рамфис – тоже человек… Как, например, в сцене с пленными, когда он не ожидал, что Радамес попросит их освободить, и вспылил… а потом взял себя в руки и повернул все так, как нужно ему. Важно, чтобы эта смена его эмоций читалась зрителями в зале, нужно не только интонационно выстроить ее, но и подкрепить жестами. Потому что благодаря этим прорывающимся в нем человеческим чувствам образ жреца получается более интересным и многоплановым.

*Фото 1 - Андрей Антонов в партии Рамфиса,
Фото 2 - постановка театра до реконструкции: Рамфис - Андрей Антонов, Радамес - Александр Сибирцев,
Фото 3 - Рамфис - Андрей Антонов, Амнерис - Анастасия Бибичева.

15.03.2014

К другим новостям по темам: "Лики любви", А.Антонов, "Аида"